Демонолог [сборник : СИ] - Роберт Уралович Ибатуллин

Пятьдесят два года спустя её обнаружил металлоискателем под тонким слоем свежего дёрна чёрный археолог Василенко — потомок Арзака по линии того же Бугуна, как и практически все украинцы и южные русские того времени. Пряжка была продана одесскому антиквару Зейгарнику, дальнему родственнику известной психиатрички и тоже потомку Арзака. Предки Зейгарника, литовские евреи, происходили от киевского купца Якова, что бежал из Киева после еврейского погрома 1113 года; предком же Якова в девятом колене был знатный хазарин-иудей Малахия, потомок оногурской княжны Иркен, выданной за хазарского тархана и происходившей от Арзака через его законную дочь Губулгу. Возвращаясь к Зейгарнику: гуннскую пряжку он нелегально продал американскому коллекционеру Вильямсу, который, хоть и был чернокожим, как ни удивительно, тоже происходил от Арзака в шестьдесят восьмом колене. Его африканский предок, пастух Гьякаре, происходил из народа денкьира — давних соперников ашанти. В битве при Фейясэ в 1701 году ашанти разгромили денкьира, захватили в плен пастуха Гьякаре и продали голландским работорговцам, а те перепродали англичанам в Виргинию на табачные плантации. Заглядывая дальше в прошлое — предком Гьякаре в тридцатом поколении был великий гана Тунка Манин, государь империи Уагаду. Великий гана держал при дворе около сотни дочерей вождей подвластных племён в качестве заложниц и одновременно наложниц. Их дети от императора пользовались в родных племенах почётом и высоким статусом, и сами производили на свет много детей; в результате к ХХ веку десятки миллионов западноафриканцев и афроамериканцев имели в предках Тунку Манина. Дальше в прошлое: бабка самого Тунки, любимая жена его деда, очаровательная синеглазая арабка Амира, была родом из Туниса. В раннем детстве она осиротела в ходе раздиравшей Ифрикию религиозной войны между Зиридами и Фатимидами и была подобрана каким-то сердобольным наёмником из берберов санхаджа. Бербер вырастил её как дочь и прекрасно устроил судьбу: в двенадцать лет продал в сераль великого ганы Уагаду, причём продал задорого, потому что сберёг её девственность. Предком Амиры в двадцать первом колене был византийский солдат Коментиол. Он воевал в африканской кампании Велисария, а после вышел в отставку, остался жить в Карфагенском экзархате и женился на очаровательной синеглазой вандалке Кунигунде. В виде исключения этот брак был по взаимной любви, счастливый и многодетный. Хотя Коментиол и был правнуком Арзака от изнасилованной тем фракийской крестьянки Стефании, родовое проклятие не коснулось его, да и не могло, потому что время исполниться ему ещё не настало.

2

В нищих странах третьего мира живут быстро и умирают молодыми. Неудивительно, что именно там родился первый представитель семидесятого поколения потомков Арзака.

Кевин Морои был папуасом, и всё-таки… вы не поверите… В 1680 году голландский матрос Янсзон (как и 60 % голландцев его времени, потомок графа Анно, а значит и Арзака) выжил при кораблекрушении у полуострова Птичьей Головы, доплыл до суши и был подобран папуасами дурианкере. Янсзону удалось влиться в их общество и даже стать кем-то вроде вождя. Его огромный рост, экзотическая внешность и воинская доблесть неотразимо действовали на местных красавиц, так что за восемнадцать лет жизни среди дурианкере Янсзон стал отцом двадцати четырёх детей (отметим к его чести, что всегда по обоюдному согласию). Благодаря межплеменным контактам — и уже не всегда добровольным — его гены, а с ними и родовое проклятие Арзака, постепенно распространялись по острову, и к началу XXI века лишь самые изолированные новогвинейские племена оставались не охвачены этой диффузией.

Кевин Морои, первый потомок Арзака в роковом семидесятом колене, не принадлежал к изолированным племенам. Он вырос на улице в трущобах Порт-Морсби. В день, когда настал срок исполниться проклятию, двенадцатилетний мальчик рылся на свалке в поисках еды. Он отбросил пустую коробку из-под пиццы — и на него страшно зарычал, оскалив непомерно огромную пасть, чёрный зверёк вроде крысы, но величиной с кота.

Кевин был не робкого десятка и знал, как обращаться с крысами. Он шарахнул тварь велосипедной цепью, неизменным оружием в уличных боях. Реакция у чёрного зверька оказалась медленнее крысиной: он не успел убежать. Кевин быстро и ловко разделал мегакрысу, зажарил над костерком и съел. Он был так голоден, что не дождался, пока мясо как следует прожарится. Чёрная тварь оказалась отменной на вкус. И проклятие свершилось.

Это был молодой тасманийский дьявол. Он сбежал из личного зоопарка мистера Мозеса Уэнги, одного из самых богатых и уважаемых людей в Порт-Морсби. Несмотря на богатство и уважаемость, мистер Уэнги жил посреди трущобного района, немного подкармливая местных жителей, благодетельствуя и решая вопросы. Тем самым он обеспечивал себе надёжную охрану и поддержку на случай конфликта с другими уважаемыми людьми. Мистер Уэнги пережил уже немало таких конфликтов и вышел из всех победителем. А о судьбе его уважаемых врагов могли бы немало рассказать пираньи и крокодилы из его личного зоопарка.

Если бы мистер Уэнги узнал, что уличный пацан убил и съел его тасманийского дьявола, бассейн с пираньями ожидал бы и Кевина Морои. Дьявол слишком дорого обошёлся мистеру Уэнги. То была жемчужина его зоопарка — редкий зверь, запрещённый к вывозу с Тасмании. Даже при тех деньгах и возможностях, которыми обладал мистер Уэнги, ему было бы затруднительно приобрести дьявола, пойманного в дикой природе. Зверь был лабораторный, из австралийского института. Подкупленный лаборант подделал журнал и списал экземпляр А-129 как умершего.

Та лаборатория искала средство от лицевой опухоли тасманийских дьяволов — вирусного рака, что со страшной скоростью выкашивал их популяцию. Учёные атаковали вирус всё более сильнодействующими средствами, но он не сдавался — постоянно и быстро мутировал, вырабатывал резистентность. Дьявол А-129, доставшийся на обед Кевину Морои, был носителем одного из самых жизнеспособных штаммов. Оказавшись в лужёном ЖКТ Кевина — обиталище совершенно адской химии и микрофлоры, — вирус почувствовал себя как дома, немедленно встроился в человеческие клетки и принялся мутировать с удвоенным усердием.

Итак, через пару недель в кишечнике ничего не подозревавшего Кевина вывелся штамм вирусного рака, поражающего людей. В течение пары месяцев инкубационного периода он вызывал легкий дерматит лица, заставляя жертв почёсываться и оставлять частицы заражённой кожи на всех предметах, к которым они прикасались. Вирус передавался через прикосновение, выживал на любых поверхностях, был устойчив ко всем известным антивирусным препаратам, и в ста процентах случаев провоцировал необыкновенно быстрое развитие неоперабельного летального рака лица, ротовой полости и верхних дыхательных путей.

По чистой случайности Арзак-багатур передал всем своим потомкам репликативный транспозон — небольшую последовательность ДНК, встраивающую свою копию в подходящее место хозяйской хромосомы. Из-за случайной точковой мутации этому варианту транспозона для встраивания в геном подходила только только